Ночью пришли пьяные в дым Саша Колесов и Гринчук и выпили всю водку, украденную мной у шегарских животноводов. Возбужденный Гринчук метался по кухне и кричал: "Парни, спасите меня, я алкаш!". Саша хихикал и гладил Гринчука по голове.
- Вы где, - говорю, - нажрались-то так?
- У коммунистов. - смеётся Колесов. - Они нас вчера с Гринчуком на собрание пригласили. Пришли мы туда, а они там синие все - стихи читают...
- Какие еще стихи? Пролетарских поэтов что ли?
- Нет, - говорит, - Окишев сам сочиняет.
Постелил им на кухне. Чрезвычайно трогательная картина: Гринчук, укрывшись полушубком, обнимает во сне Колесова. Колесов в спальнике, под головой его диванная подушечка, он сопит и улыбается.
С утра нажарил друзьям картошки. Опухший от возлияний Гринчук сбегал еще за бутылкой, и мы сели смотреть "Морфий". Довольный Гринчук пил из банки малиновый морс и нахваливал животноводов.
Сашенкька сидел на полу и пил водку из граненого стакана. Все трое пребывали в изумительном настроении - когда щекочет в голове, радостно шевелятся мысли, и хочется бежать за пивом, петь, слушать Боба Марли и Шнитке в перемешку с группой "Апельсин" и "Радио Северск", или немедленно мчаться за тридевять земель автостопом...
Впрочем, памятуя о похеренных неделю назад выходных, я всякие предложения о пиве и водке для трёх изнуренных кризисом организмов отклонил. Ибо, нехер, как говорится, превращать удовольствие в суровые алкоголические будни. Удовольствие просто обязанно быть кратким. Иначе это уже работа.
На том и порешили. Посмотрели "Морфию" и как укололись - сонные и счастливые разбрелись по домам.