СЛУЧАЙ НА ПРИСТАНИ
В субботу все собрались на пристани - ехать на острова. Весь месяц работали ударно - вся редакция. Корпели до первых петухов. Пыхтели корректорши. Возились над изувеченными правкой полосами ответственные секретари Гринько и Малявин. Въедливый мэтр Желябин строчил блиц-репортажи с заседаний городской Думы. И даже разгильдяй Куликов, и тот проявил известное рвение в этом общем, до блевоты, деле...
К половине десятого утра спустился к реке поддатый Куликов. Гринько с Малявиным пришли чуть позже. Прибыл на мопеде железный мэтр Желябин, и следом за ним главный редактор газеты "Бремя мира" - Елизавета Андреевна Шнайдер. Полногрудая нимфа из рекламного отдела Женя Аникеева явилась последней.
Катер, томный белогрудый красавец - собственность мэра города Николая Ивановича Гунох-Смарковского, еще с вечера стоял у причала. С шумом и гиканьем занесли на борт бутылки. Механик и матрос в линялых, цвета циан, спецовках и гюйсах, курили, облокотившись на леера. Отдали швартовый.
Бронебойный Желябин был единственный на борту, кто завязал. Поев бутербродов с икрой, он никому ничего не сказав, тихо ушел на корму. Там он достал табак, трубку - курил и смотрел, как бежит от винтов белая, похожая на шампанские струи, пена. Когда кончилась водка, от коллектива отделился Гринько, который заперся с механиком в рубке и до самого возвращения не откликался. Тогда Малявин сбегал за вином в кают-компанию, и пьянка продолжилась. Между Попадейкиным и Беличьей косой задумчивый маргинал Куликов, пишущий в рубриках "чтобы помнили" и "былое", увлек нимфу Аникееву за собой на нижнюю палубу, в гальюн.
Розовощекий хулиган Малявин заливисто смеялся, одаривая редакторшу "бремени" причудливыми комплиментами. Желябин разглядывал чаек. Куликов, осененный невидимой задницей мэра Гунох-Смарковского, подолгу бывавшего здесь в минуты отдохновений, настойчиво овладевал опьяневшей Аникеевой...
Кончив, Куликов застегнулся и, бодро вышагивая, направился вверх по лестнице на корму. Аникеева, вытирая туалетной бумагой лицо, поспешила за Куликовым. Желябин сидел на корточках и плевал в воду. "Пусть сама, сука пишет… ", - мрачно сказал Желябин, завидев ребят, и добавил еще пару метких фраз, очерняющих образ редактора. Пиво заканчивалось. Катер развернулся и пошел обратно в город курсом зюйд-вест.
Пришвартовавшись, судно еще какое-то время болталось у пристани - выносили осовевшего Малявина. Куликов, шел по трапу, запрокинув голову. В руке у него был стакан. Перебирая ногами, Куликов быстро-быстро глотал найденную где-то водку. Лежащий на мостике капитан, был похож на пьяного Желябина. Желябин шел последним. В штормовке, с трубкой во рту, он походил на капитана.
Женя Аникеева подошла к толстожопой редакторше Шнайдер и рассказала ей все, что слышала за нее на корме, в гальюне и в половине пятого утра в редакции, когда доверстывалась последняя полоса. Елизавета Андреевна нахмурилась и подозвала к себе спустившегося на пристань мэтра Желябина... Через год железного мэтра не стало. Какое-то время его портрет и трубка лежали еще на бывшем желябинском столе, а после и они исчезли неведомо куда.