Стаглин отбыл в Пловдив... Стаглин отбыл в Пловдив... Я ожидал его на вокзале, но все зря... Он убыл, не поставив меня в известность... Должно быть, где-то сейчас в окне мелькает его борода...
Я прождал еще час и отправился в гостиницу. Часы показывали цифру два, и жирная, уверенная в себе луна, освещала мне путь. Грохотали цикады, прочая степная гиль... возможно и певчие. Я остановился поссать - достал из ширинки все, что там имелось в наличии, и принялся за дело. Тяжелые капли упали на бренную, погрязшую в распутстве землю. Я вынул из кармана фляжку с остатками текилы и влил в себя - полный бак. Пахло донником, собачим дерьмом, морем и полынью. Надо было идти дальше, так что я застегнул ширинку и побрел вниз, туда, где по узким южным дорогам сновали авто... где мужики сидели у своих домиков в ожидании лучшей доли, где молоденькие бабенки с персиками, где струились из окон томительные звуки диско...
читать дальшеВ гостинице меня давно ждали. Шел я, должно быть, больше часа.
- Ты где так долго? - спросила она. - Суп, он совсем холодный.
- Это ничего... - сказал я. - К тому же я упал... ёбаный лес.
Я сел на пол к стене, не раздеваясь, грязный как черт в разбитых своих ботинках...
- Выпить бы не мешало...
- Будет вам, - деланно отрезала девчонка. - Могу предложить этот... из коры аргентинских ёлок...
- Давай лучше матэ... - я поморщился. - Стаглина нет.
- Ты уверен? - нахмурилась она.
- Убыл в неизвестном направлении. А именно в Пловдив - считай, что в неизвестном.
Девчонка ничего не ответила. Сунула мне калабас и села себе рядом с томиком Шукшина. Я хлюпал своей травой и смотрел в окно. Чайник на подоконнике, черная сковорода, две фляжки с видами Энсхеде, книжица Виана...
- Идем, - я отобрал у нее книжку.
- Там про двигатель...
- Я тебе расскажу, собирайся...
Она поднялась и молча принялась натягивать штаны... там еще был лифчик, маечка, пара других деталей - я достал кисет и стал сворачивать покурить.
- У этого парня ничего не вышло - первый закон термодинамики, а заодно и второй...
- Я боюсь, - сказала она.
- Это ничего...
... У этих ребят были с собой две купюры, по 25 гурдов с Бэйби Доком, а у тех двух девчонок в окне - две карточки с парой нолей. Два бублика - две дырки, по одной на каждую. Хорошее начало - половина дела. Парни поднялись наверх, а мы остались внизу. Дверь в коридор была открыта.
- Я боюсь, - она смотрела на меня своими большими глазами.
- Пошли...
Старая сука была настороже. Только мы двинули в этот чертов коридор, она выскочила из своего убежища - маленькой саманной пристройки рядом с домом, и кинулась к нам. Стояла эта ночь, и эта хренова крымская луна висела прямо над домом, чахоточным бледным румянцем освещая окресности. Я достал хуй. Свой член... Вывалил из ширинки свои закопченые снасти и захохотал. Старуха взвилась от ярости и заголосила - девчачий богопротивный крик. Так визжат пойманные врасплох дети. Я помахал ей в ночи удилом и захлопнул перед ее носом дверь, лишь только эта дрянь влетела на крыльцо. Дверь была старая, траченная жучком и веком, и сквозь замызганные, мутные квадраты ее стекол я видел, как пучит она глаза, как взметаются и плещут черные полы ее юбок.
- Старая сволочь! - заверещал я отвратным старушечьим голосом, издеваясь и передразнивая ее. - Пошла вон, ебучая ведьма! Пошла нахуй отсюда!
Девочка моя стояла, вцепившись в рукав моей маринарки, и от ужаса не могла и языком пошевелить. Такое бывает. Я держал рукой дверь и орал матом на эту грязную тварь... Я корчился, я показывал язык и все прочее, захлебывался волнами неистового, первобытного восторженного страха. Старуха реготала и билась в дверь головой, сальные космы ее с налипшими на них кусками стекла разлетались из стороны в сторону от каждого удара...
Я распахнул эту хуеву калитку - терпению, все одно, когда-то приходит конец. Старуха крикнула, как, бывает, кричит в лесу неясыть, и подняла свои руки вверх. Я схватил ее за волосы и с размаху ударил ее сапогом в пах.
- Ах, ты ёбучая блядь!
Ведьма взвыла и упала предо мной на колени.
- Злоебучая ты шаболда!
Старая жужелица вдруг ощерилась, выгнула спину, похотливо приподымая зад, и затряслась, пришептывая: "Шваль, шваль... жужжит жало - в жопу вонжу..." Дальше я не разобрал. Пришлось кой-чего сделать, чтобы эта рвань угомонилась...
Не знаю, что на меня нашло. Я вышел в сад, сел на скамейку и заплакал. Нервы ни к черту. Надо полагать, все, за чем мы сюда пришли, накрылось медным тазом... Все эти девицы с бубликами и всякое такое...
- Пойдем отсюда, пойдем... - рыжая копна волос, трогательные серебряные рыбки в ушах... - моя испуганная армида...
- Пойдем... - согласился я, - сейчас мусоров набежит... - Вот же ж срань какая!
Я крикнул... так, что дрогнули в доме стекла. Просто, чтобы снять напряжение... Все летело в пизду кроме меня и моей куколки...
- Ты нальешь мне чего-нибудь?
- Да, да... там есть это... что-то круглосуточное...
- Заебись...
- Да, только пошли отсюда быстрее. Я прошу тебя.
Она держала меня за руку и тянула, чтобы я пошевеливался. Кажется, она перестала на меня дуться... Я поднялся и, обняв, попытался ее поцеловать. Меня трясло, во рту стоял стойкий металлический привкус, как у облученных. Его можно было перебить... не знаю чем... да, чем угодно... Она уклонилась от поцелуя. Мы вышли за ограду и, не оглядываясь, быстро пошли в сторону моря... Если мне не изменяет память, море было именно там, куда мы направлялись... где-то в стороне Пловдива.